Рассказ о разногласиях внутри рабочего коллектива.
— А очень просто,— ответила на мой вопрос
дама. Она нервно дернула правой щекой и, чтобы скрыть этот тик, сделала
глубокую, почти на пол-сигареты, затяжку, окутав себя дымом.
—Вы о вашем бывшем начальнике?
—Нет, я о себе.
А что о нем? Его перевели на другое предприятие, он работает...
—И вроде там у него дела идут?
—Говорят...
—Он был хороший человек?
—Хороший? Был. До перестройки. А потом будто подменили: то не так, это
не так. Жили тихо-мирно, давали план. Шили распашонки, слюнявчики, все
были довольны — рекламаций не поступало. Бывало, по этому ассортименту
недовыполним, другим перекроем: десять слюнявчиков одним подгузничком
или наоборот. Или вместо ста распашонок— одно одеяло. А что? Все равно
ведь не хватает ни того, ни другого. Никаких претензий-ни от кого не
поступало. Тем более от потребителя. Премии регулярно шли. Сам был на
виду— начальство его привечало. Что еще надо? Нет, захотелось
«высунуться»: «Давайте ассортимент расширять, давайте модели улучшать,
давайте качество повышать, внешний вид делать привлекательней, чтобы на
оптовой ярмарке всех удивить, а там и на мировой уровень выйти».
Боже мой! Кому это нужно? Ведь наш потребитель какой? Ему хоть какую
продукцию, хоть как разрисуй, он все равно ее по-своему разукрасит.
«Нет,— говорит,— самоокупаемость нужна». Провели собрание, приняли
решение, постановление вынесли, а он все равно не унимается, требует
претворения в жизнь этих решений, какой-то инициативы... Дисциплину
начал укреплять. Пошли проработки. Да еще публично, при людях, не то что
раньше — тихо-мирно, один на один. На работу не опоздай, с работы не
отлучись. Как вам это нравится? Житья не стало. А жить-то надо?
Народ возроптал. Ну, я как общественница вижу: людей надо спасать,
нельзя давать тружеников в обиду. Поговорила с одним, с другим. Володик —
электрик. Хороший мужчина, уважительный такой. Алкоголик, правда. Но
тихий, не буянил на работе. Выпьет, улыбается всем. Поговорила с ним.
«Выступи,— говорю,— Володик, на собрании да и скажи, что ты думаешь о
нашем директоре, ведь это он общественность на тебя натравил!»
Поговорила с Юриком — этого тоже директор обидел ни за что, ни про что:
подумаешь, опаздывал на работу! Лену Светланову... Славный человек! Душа
коллектива! Она целый день кипятила чайник, поила всех чаем. У нее
чашек, стаканов — на весь цех! Словом, душа человек! Приказал прекратить
«чайхану». Слово-то какое неуважительное придумал— «чайхана». Это
значит, чаю пришла хана. Весь коллектив возмутился тогда, и она,
конечно, не подчинилась. А он ей выговор, другой... Ну разве так можно?
Сам же против коллектива пошел.
Я, конечно, доложила наверху: так, мол, и так, директор против
коллектива. Назревает конфликт, собрание будет бурным. А там сказали:
«Это хорошо! Гласность, демократия! Критика невзирая на лица!» Им ведь
только дай скандальное собрание. И обстановку оценивают правильно: все
зло они видели исключительно в руководителях. Бывало, спрашивают: «Как
собрание прошло?» «Хорошо»,— отвечаем. «Критика была?» «Да-а!»
«Руководство критиковалось?» «Именно!» «Очень хорошо!» -ухвалили такое
собрание...
Вот и в этот раз, как о конфликте услышали, оживились. Прислали
инструктора. Сидит она, все записывает. А записывать было что. Володик
тихий-тихий, а тут как врезал: «Директор наш,— говорит,— бюрократ, не
умеет руководить. Мне, например, ни разу ничего толкового по работе не
посоветовал». Юрик тоже правильно сказал: «Наш директор грубиян,
совершенно бесчувственный человек, только и знает выговора лепить.
Воспитательной работой с коллективом не занимается. Да он и производство
толком не знает». А Ленка — та совсем молодцом была, она прямо в лицо
ему всю правду сказала: «Вы действительно черствый человек, вы совсем
оторвались от коллектива, не знаете его нужд. Вам не место с нами! Мы
вам выражаем вотум недоверия!»
—Но эти обвинения как-то доказывались, мотивировались?
—А зачем?—, удивилась дама.— И так же всем все ясно! Кто-то из
подхалимов попытался что-то вякнуть в его защиту, я бросила реплику:
«Это не в духе времени!» Тут же умолк. Директор-голубчик сидит, лоб
трет, встал, хотел что-то сказать, да только рукой махнул. А что он мог
сказать?
Против коллектива не попрешь!
—А как новый директор?
—Новый? А что новый! Они же все одинаковы, все одной веревочкой
повязаны, групповая порука. Что старый, что новый. Тот хоть людей знал, а
этот пришел и без разбору всем отомстил за старого: Володика прогнал,
Ленку Светланову за работу усадил, и теперь она как каторжная целый день
строчит слюнявчики, а люди без чаю. Только в обеденный перерыв и попьют
в буфете. Какая-то потогонная система! Меня на пенсию выдворил. Ну?
Хоть бы постеснялся, женщина я все-таки! Рыцарь, называется. Никакого
внимания женщине. Нет, не будет толку из этой перестройки, если
правдивых, честных тружеников, поборников гласности и демократии, таких,
как я, будут бесцеремонно выметать из рядов...
—Но фабрика-то преобразилась! Действительно выходит на мировой уровень.
—Ну и что? А народ пострадал.
—Кто же?
—Я! Я!! Я!!! Я-а-а!
|
