"Хочешь жить - Умей вертеться”

Игорь Данилов-Ивушкин

Вот многие считают, что таксистом работать — так это можно и дураком быть. Крутанул руль вправо, крутанул влево, газ дал, и все тут.

Ну что я скажу на это! Конечно, там может и дурак работать. Но тогда, простите за выражение, он ни черта иметь не будет. Непонятно?.. Тогда поясняю.

Что пассажир сейчас пошел жадный — это ни для кого не секрет. А чем это объясняется — не мое дело. Пусть другие задумываются. Лично я не вникаю в это...

Так вот, можете себе представить, сядет такая жадина к тебе в такси и копейка в копейку по счетчику будет оплачивать. Причем и глазом не моргнет. А порой даже стремится еще надуть тебя. Особенно это у кассиров продовольственных магазинов наблюдается. Правда, потом начинает извиняться, что, мол, машинально, что, мол, устала, но тебе-то от этого не легче.

Тут надо сказать — пассажир, хоть пошел и жадный, но очень и очень умный. К нему подход нужен. Поэтому и жить красиво может только тот таксист, кто интеллектом ворочает. И чтобы при галстуке был, и выбрит до блеска зеркального.

Вот такой тип таксистов сейчас импонирует, вызывает у пассажира доверие.

И я, чтобы оправдать это доверие, на все иду. Концерты даже у себя в машине закатываю. Во время пути, естественно. Мой тип таксистов должен знать все, уметь любые пути к карману пассажира выискивать. И если он справится со всем этим, то во как жить будет!

Я, например, много читаю, специально даже в театр на некоторые спектакли хожу, редкие сплетни в мозгу фиксирую. Я все знаю. И как йог себе нос продырявливает, и как саблю заглатывает. Я знаю, кто такой Хемингуэй, Ремарк, Олдингтон, Голсуорси. Знаю, что умерла эта знаменитость и развелась та. Я все знаю. Потому-то пассажиру со мной и хорошо.

Он едет в такси, разинув рот, слушает или же всю дорогу хихикает. В общем, на меня не нарадуется.

А за разговором доставляю его по адресу. Привез и начинаю наблюдать, как он в бумажнике роется. Ласково так наблюдаю, приветливо.

— Сколько? — говорит.

Пожимаю в ответ плечами и льстиво так говорю:

— Сколько дадите. По счетчику столько-то, а за концерт на ваше усмотрение. Так сказать, за мое старание.

Последнюю часть фразы досказываю шутливо, эдак, с хехеканьем. Чтобы пассажир, не дай бог, не обиделся и не насолил за вымогательство. Поэтому в случае чего — шутка и никаких гвоздей. Здесь надо очень тонко пассажира чувствовать. И тогда, будьте уверены, в материальном отношении вы высоко подниметесь.

Вот таким, я считаю, должен быть современный таксист.

А что касается ситуаций, то они бывают всякие. Вот, например, подъезжаю я как-то к одному ресторану и начинаю подходящего клиента выискивать. А его, как на зло, нет. Поэтому сажаю того, что сильно покачивался и тут же начинаю его обыгрывать. То есть развлекаю как следует.

Приехали на место, он мне рубль сверху протягивает. Тут же холодно возвращаю этот рубль и эдаким металлическим голосом говорю:

— Благодарю, но в мелких подачках не нуждаемся. А у того даже брови на лоб поползли от сказанного.

— П...поря-дочный, — говорит, — что ли?

— Не знаю, — говорю, — порядочный или нет, но только, простите за выражение, крохи всякие брать отказываюсь. К тому же, я — честный таксист.

Пассажир аж протрезвел от такого сообщения.

— В...вот это, — говорит, — н...но-мер! Первый р...раз вижу т...тако-го. Это рубль-то к...кро-ха?.. Ну, а если я т...те-бе пятерку дам, в...возь-мешь?

Порылся у себя в бумажнике и действительно пятерку показывает. Не дает, а показывает.

— Нет, — говорю, — не возьму. Я честный таксист. И никогда никому не удавалось соблазнить меня. И у вас ничего с этим не получится.

А пассажир, вижу, в азарт вошел. Опять в бумажник нырнул и уже десяткой размахивает. Но я упрям.

— Нет, — говорю, — не на таковского напали.

— Ну а п...пятнад-цать?

— Нет.

— Д...двад-цать пять?

— Нет, говорю, — не сдамся. И пот якобы со лба вытираю.

— В...возь-ми, а!

Тяжело вздыхаю тогда и грустным голосом говорю:

— Хорошо. Но пусть это будет на вашей совести.

И тот четвертак из пальцев пассажира, хоп, неуловимым движением выхватываю. Выхватил и таким же неуловимым движением у себя прячу. Ведь не зря у меня отец сидел за мошенничество.

А пассажир перепугался.

— Стоп, стоп! — кричит. — Дай-ка сюда обратно!

— Кого, — говорю, — обратно?

— Ч...четвер-так! Я пошутил. П...прос-то хотел тебя раззадорить.

Честно улыбаюсь тогда и эдаким залихватским голосом говорю:

— Первый раз слышу о четвертаке. Вы пьяны, гражданин. К тому же, мне некогда. Или поедемте дальше, или я попрошу вас пройти со мной в милицию.

Вижу, очумел от неожиданности и глуповато так хихикает.

— К...как, — говорит, — в милицию?.. И ты что ут...утвер-ждаешь, что не выхватил у меня ч...чет-вертной?

— Да, — говорю, — утверждаю. Вы пьяны, гражданин.

Только это я сказал, и тут пассажир как подскочит. И заревел истошным голосом. Будто медведь разбуженный.

Но я начеку. Знаю, надо собрать волю, нервы в кулак и не поддаваться провокациям. Сумма-то приличная. А пассажир мне кричит:

— Ты н...нахал! Я такого еще не в...виды-вал! Ведь только что мой четвертной ты, вон, в тот к...карман спрятал. Сейчас же от...от-дай его! Я т...тре-бую!

— От нахала, — говорю, — и слышу. Еще одно оскорбление, и везу вас в милицию. Вы пьяны.

И карман свой выворачиваю.

— Убедились? — говорю. — То-то... Денег нет, видите?

Пассажир в недоумении.

— Как так? — говорит. — Что я д...действи-тельно пьян?

— Конечно, — говорю. — Вы мне работать мешаете. Покиньте машину или, повторяю, отвезу вас в милицию.

Вытаскиваю свисток и начинаю в него посвистывать. До тех пор свищу, пока мой пассажир не выскочит.

Так что и такие истории случаются. По-всякому вести себя приходится. С нахалами по-грубому, с культурными по-культурному.

А наутро в парке вызывает меня к себе начальник и говорит, что пришел какой-то человек и грозится поднять шум, если ему такого-то водителя не выдадут. То есть с моими приметами.

Делать нечего, надо выкручиваться. Поэтому выхожу к воротам и, естественно, вижу пассажира вчерашнего. Того самого...

Стоит, глуповато хихикает и говорит:

— Вы, ради бога, извините меня за то поведение.

— Да что, — говорю, — там. Ерунда.

— Нет, — говорит, — не ерунда. Я вам вчера четвертной дал. Верните, пожалуйста.

Тут же делаю возмущенное лицо.

— Не понял! Это вы о чем?.. Какой-такой четвертной?.. Подобные чаевые я отроду не видывал. А вот то, что вы хотели спереть у меня из машины резиновый коврик, это я точно помню.

Услышав такое, пассажир дернул головой от неожиданности.

— Что-о??.. Резиновый коврик?.. Я??.. Спереть??..

Ну, знаете!

— Знаю, — говорю, — это уголовное дело. Вы пьяны были вчера и потому ничего не помните. И поверят мне, так как я был при исполнении служебных обязанностей. К тому же очень хорошо, что вы сами пришли — акт составить требуется. А потом вам на работу сделаем сообщение.

Тут же вытаскиваю из кармана все тот же милицейский свисток и торопливо его себе в рот вкладываю.

От моего могучего напора пассажир побледнел и, вижу, шаг к воротам делает. Но я его останавливаю.

— Нет-нет, — говорю, — не уходите. Будете акт подписывать.

Пассажир стал бледнее прежнего.

— Подождите, — говорит, — не делайте этого. Не надо... Знаете, у меня какое-то затмение. Ни черта не соображаю. То ли с похмелья, то ли заболел, но все как в дымке. Вчера у меня была небольшая премия. Это я точно помню. И про двадцать пять рублей, что вы у меня выхватили, тоже как будто помню. Хотя, может, и ошибаюсь... А вот насчет резинового коврика... Нет, не вспомнить... Наверное, перебрал сильно. Так что извините, пожалуйста.

А тут как раз начальник мой подходит.

— Ну, как, — говорит, — разобрались?

— Разобрались, — говорю. — Просто гражданин плохо себя чувствует. Где-то деньги посеял. Я-то вообще понимаю его. Жаль, очень жаль. И если бы он не был приличным человеком, то ни за что не помог бы ему.

Достаю из кармана внушительную пачку купюр, фасонисто трещу ею и небрежно вытаскиваю оттуда двадцать пять рублей. Протягиваю эти деньги заволновавшемуся пассажиру и говорю:

— Держите и не теряйте больше. А отдадите, когда появятся лишние.

Храпя, пассажир ухватился за деньги, быстро сунул их за пазуху и заключил меня в объятия.

— Ну спасибо! Ну человек! Ну выручил! Я осторожно отстранил его.

— Да чего уж, — говорю, — там. Шагай, давай. И мы расстались. Расстались, а я задумался:

«Ну почему нам надо жить такими нечестными? Почему?.. Скажите мне наконец!.. Ведь неплохой в душе человек я! Неплохой! И наглость у меня неестественная. А ведь сяду за руль и новые пути к карману пассажира буду выискивать. Но почему??»