"Персидская парилка”

Игорь Данилов-Ивушкин

Как-то я жестоко простудился и один знакомый дед посоветовал мне сходить в баньку. Да не просто сходить, а на персидский манер посоветовал попариться. И рассказал, как все это делается.

И вот, шмыгая носом, вхожу в парилку и зычным голосом видавшего виды человека как закричу:

— Салом алейкум, орлы!.. Как там в поднебесье?.. Не жарко?.. Ну, раз так, добавим!

И беру ковшик. Выливаю в него прихваченное с собой пиво, как научил дед, подсыпаю перца и начинаю все это хозяйство размешивать.

В парилке стихло, все молча уставились на меня. А я мешаю эту бурду и приговариваю:

— Разве так парятся. Вот в Персии парятся — так это парятся. Я вас сейчас научу, мужики. Так научу, что больше никогда болеть не будете.

Добавляю из-под крана воды и плюхаю все это на раскаленные камни. Там зашипело, и вверх взметнулось оранжевое облачко.

С верхней полки раздалось кряхтенье, и вдруг все, словно сговорившись, стали чихать. Кто-то, не выдержав, начал сползать вниз.

— Эх, вы! — говорю. — Слабаки!

И направляюсь наверх с веником. Но здесь меня перехватил человек, что первым спустился.

— Слушай, парень! Чего-то ты там подсыпал? Ведь не продохнуть. В горле дерет, в груди дерет, а тело чешется так, будто подхватил чесотку... Ап...ап-чхи... Апчхи... Так, что ты там подсыпал?

Я хохотнул.

— Много будешь знать — скоро состаришься. Понял?.. Персы — они не дураки. Баня парит, баня все поправит. Так что потом спасибо скажете.

Клубясь дымом, следующим из поднебесья спустился здоровенный лоб с какой-то не то повестью, не то романом на груди. Вот чудак. Что у него бумаги, что ли, не было. И заголовок какой-то смешной. «Не забуду мать родную».

Подзываю этого лба к себе и, тыча пальцем в его грудь, говорю:

— Слушай! Чего ты здесь напахал?.. Про шпионов, наверное?.. Дашь потом почитать... Хорошо?..

С остервенением почесывая разрисованное тело, «писатель» угрюмо разглядывал меня, как бы прикидывая — откуда я такой взялся?..

Между тем вниз и остальные скатились.

— Ну, — говорят, — парень, и навел ты шороху. Апчхи... Посмотрим — как ты сам будешь париться.

— Пожалуйста, — говорю. — Смотрите сколько душе угодно.

И двигаюсь в путь.

Если на первой ступеньке было просто жарко, то на второй было вообще не продохнуть. Голову будто кто раскаленным обручем стиснул.

«Н-да, — думаю, — не очень-то».

А на третьей ступеньке жар стоял такой, что казалось — наступил конец света. Всего же ступеней было шесть.

Скверно получилось. Даже сам не ожидал. Ну, дед! Ну, перс!

Я с тоской обернулся назад, и меня тут же кинуло в холод. Сгрудившись, мужики стояли внизу и зорко следили за каждым моим движением.

Однако надо было как-то лавировать. Не пойду же я взаправду в это пекло.

Поэтому нагоняю на себя счастливую улыбку и шлю мужикам пламенный салют.

— Эх, благодать-то! — говорю. — Как на курорте... Апчхи... Во, видите, простуда выходит. Только запомните, мужики, — торопиться никогда не следует. Кстати, у кого закурить найдется? Эй ты, длинный, с романом на груди! Сигареты есть?

Детина переступил с ноги на ногу и аж весь затрясся.

— По-ш-ш-ел ты! — говорит.

— Пойду, пойду. Ты только не волнуйся... Ап... ап-чхи...

И тут я забеспокоился.

— Ой, мамочки! — говорю. — Да я же совсем забыл отдать на хранение свое кольцо. Золотое! Прямо в пиджаке оставил. Подождите меня, мужики.

И как припущу из парилки. Только пятки засверкали.

«Ну уж нет! — думаю. — Фигушки я теперь туда вернусь. Лучше горчичники дома поставлю. Ах, дед! Ах, уродец!»

Выскочил я из этого ада и быстренько — брык, на свободную скамейку и пристроился. Склонился над чьей-то шайкой и начал торопливо голову намыливать. Потому как знал — сейчас мужики очухаются и будут меня отлавливать. Вон какие у них лица были озверелые.

И действительно — дверь парилки распахнулась и из нее вывалила разъяренная орда. Парадом командовал «писатель». Он действовал четко, уверенно.

— Один, — говорит, — бежит к банщику — там его караулит, другой — в душевую, остальные — за мной. Он не мог далеко уйти.

Краем глаза вижу, как неподалеку от меня преследователи перевернули вверх животом какого-то человека и тут же окатили водой.

Внимательно осмотрев его, «писатель» махнул рукой.

— Нет, — говорит, — это не он. Тот больше на крысенка смахивал... Этот — тоже не он... А ну-ка, вон того с намыленной головой проверьте.

Это он меня имел в виду. Хотя замаскировался я к этому времени здорово. Построил на голове такую пирамиду, что у любого фараона потекли бы слюнки от зависти.

Но здесь кто-то опрокинул мне на голову шайку и моментом смыл творение. Пришлось возмущаться. Встаю и эдаким петушиным голосом говорю:

— Это что за безобразие!.. Вот хулиганье!

Но мужики, точно волки, безмолвно окружали меня. «Писатель» протянул руку, цепко взял меня за плечо.

— А ну, — говорит, — пойдем с нами!

— К...кудай-то, — говорю, — пойдем?.. Это был не я! Это был братан мой!.. Да отпусти ты меня!.. Мы с ним близнецы!

Но детина не хотел меня слушать. — Хватит, хватит, — говорит, — дурака валять. Теперь поваляем дурочку... А ну, пошли! Я заискивающе заглянул ему в глаза.

— Слушай, — говорю, — писатель! А ты ведь действительно талантлив!.. Ей-богу!.. Я вот как первый абзац у тебя на груди прочитал, так, знаешь, прямо дух захватило. Гигант! И рост у тебя хороший... Но вот на заднем месте я кое-что подкорректировал бы. Да подожди ты!.. Пойду! Пойду я в твою парилку! Дай только тазик захвачу с собой.

Детина на секунду потерял бдительность, и я содержимое тазика тут же в лицо ему выплеснул.

Рев раненого тигра огласил стены бани. «Писатель» вслепую протянул ко мне ручищу, но я ловко проскользнул у него меж ног и бросился бежать.

Бегу, ступни скользят, разъезжаются. Ну, словно, паралитик какой. Эх, куда бы спрятаться! Может, вон, в ту мочалку запутаться?.. Хотя, что там! Ой, как бестолково голова работает! Видимо, все-таки мозги поджарились.

Кто-то швырнул в меня куском хозяйственного мыла, но промахнулся и попал в человека, который в это время на весах стоял. Того закрутило, потащило в сторону.

«Только бы, — думаю, — шайками кидаться не стали. Тогда точно не промажут. Ах, дед! Ах, баламут!»

Блея от страха, я метался и прыгал, точно козел. Но выхода нигде не обнаруживал. Никак заблудился в тумане... И тут вижу... Уф, наконец-то!.. Прямо передо мной, откуда ни возьмись, дверь выросла.

С размахом бью ее плечом, срываю с петель и вместе с ней куда-то падаю. А там, оказывается, тоже моются... Хотел было позвать на помощь, но здесь на меня столько людей набросилось, что я, распахнув головой еще одну дверь, вылетел прямо к банщику. Вернее — к банщице, потому как это было женское отделение.